На работу мелкой рысью

Ткань асфальта в рыжих листьях
Раскисает под дождем.
На работу мелкой рысью
Я спешу, покинув дом,
Где уютная кроватка,
Кот-мурлыка, теплый плед…
Я хочу, хочу обратно,
Но обратно ходу нет.
Соблазнительны, конечно,
Запах кофе и халат…
Только нам, обычным пешкам,
Не положено назад.

Это Вадим Егоров. Обожаю его)) вот еще его же:
Монолог дочки, или песенная иллюстрация к проблеме акселерации

Оголила за окном верба веточки,

потянулись за моря гуси-уточки…

Говорит мне моя дочка-шестилеточка:

«Папа, можно мне тебя на минуточку?»

Папа что же — папа все может вытерпеть.

Папа — как Хемингуэй — в грубом свитере.

«Если надо, — говорит, — носик вытереть,

щас я маму позову. Мама вытерет».

Но на папину беду

так сказала дочь папаше:

«Папа, в нашем детсаду

есть такой Горелик Саша.

Он, как я, не ест омлет,

он ужасно синеглазый,

и за все свои шесть лет

не описался ни разу».

Разговор неотвратим:

«Говори мне, дочка, прямо —

что хотите вы?» — «Хотим

вместе жить — как ты и мама.

Вместе, папа, под дождем,

вместе — в грязь, в жару и холод.

А с детьми мы подождем

до конца начальной школы».

Чую — весь я аж горю,

чую — рушатся устои.

«Слушай, дочка, — говорю, —

это дело не простое.

Как мне маме объяснить?

А жилплощадь? А финансы?

Надо чуть повременить —

ну хотя бы лет двенадцать».

«Что ты, папа, — был ответ, —

это даже слушать странно:

ведь через двенадцать лет

я совсем старухой стану.

Не могу я ждать ни дня —

вам совсем меня не жалко —

ведь Саша плюнет на меня

и уйдет с Козловой Алкой!»

Чую — близится гроза.

Дочь глазами так и жалит,

а потом на те глаза

бабьи слезы набежали.

Бабьи слезы, а потом —

ай да дочка, ну, умора! —

начался такой Содом…

я б сказал — Содом с Гоморрой.

«Что ты, папа, „ох“ да „ах“! —

времена переменились:

нынче, папа, в детсадах

все давно переженились.

Только я одна иду —

все направо, я — налево…

Да меня уже в саду

называют старой девой!»

Перешла на ультразвук моя деточка.

Я на все уж был готов — но вот туточки

говорит мне мой сынок-семилеточка:

«Папа, можно мне тебя на минуточку?»…

Бывает, проснешься, как птица,
Крылатой пружиной на взводе!
И хочется жить и трудиться!..
Но к завтраку это проходит.

Не знаю, чей опус, но на работе часто цитировали))

на какую тему? Любовь? Быт? Детских очень много веселых. Почти все. детская поэзия это предполагает — что ни стих — улыбка…

Какая прелесть
вставная челюсть:
отдал врачу —
Сверли — не хочу!

Пародия Бориса Брайнина на Юрия Кузнецова

Декабрь зловещий подходил
К черте другого дня,
И сын у матери спросил:
– Где ѐлка у меня?

– Пойди дорогой на закат
И сердце успокой,
Где ждѐт тебя твой старший брат
Под гробовой доской.

Где «баю-бай» поѐт метель
Из стали и свинца,
С корнями выдернешь ты ель
Из черепа отца.

– Иди, – ему сказала мать.
И хлеб с вином дала.
– Иди, тебя я буду ждать,–
И тут же умерла.

– Прости, родная сторона,
А я тебя простил.
Он выпил горького вина
И ногти отрастил.

И в нѐм священный огнь взалкал,
Ведя его судьбу,
Он днѐм повозку слѐз толкал,
А ночью спал в гробу.

И там, где выжглась ночь дотла,
Где филин звал гостей,
Там ель могильная росла
Одна среди костей.

Как смерть, он к ѐлке подлетел,
Вонзил в нее металл.
И волк от страха околел,
А заяц дуба дал.

Он через тысячу дорог,
Через озѐра слѐз
Приполз домой без рук, без ног
И елочку принес.

Она в гирляндах из костей
На праздник к нам пришла…

… И много, много радости
Детишкам принесла.

Тоже бардовская песня. Про хорошем исполнении — хохот!
Владимир Туриянский

Смутно помню, как с утра
Выпили мы сдуру
То ли жидкость для стекла,
А то ли палитуру.

Пили все, чего горит,
Вплоть до самой ночи.
Тело ноет и болит,
И дух тяжелый очень.

Экой гадостью с утра
На сапог налито!
Тут дыра и там дыра,
Весь сапог — как сито.

Кто написал на сапог
И привел в негодность?
Видно, был вчера Юрок
И устроил подлость.

Точно, был вчера Юрок —
Вот вода «Лесная»,
А с чем был третий пузырек
До сих пор не знаю.

Я дрожащею рукой
Набираю номер.
Голос ласковый такой
Отвечает: «Помер».

Встал на ножки кое-как —
Весь в слезах от жалости.
Сам-то жив еще, чудак,
Но рожа — в побежалости.

Тошно, и горит в груди,
И куда теперича?
Со стены в упор глядит
Лик Михал Сергеича!

И в округе ни души,
Заперты все двери!
Дорогие алкаши,
Как нам жить теперя?

не знаю как вставить poisk147.mp3sklad.ru/music/Владимир+Туриянский+Антиалкогольная+цыганочка/

Вика химию любила:
Быстро двойки выводила!
Капнет кислотой в дневник –
Исчезает двойка вмиг!
***
Чудак математик
В Германии жил.
Он хлеб с колбасою
Случайно сложил.
Затем результат
Положил себе в рот.
Вот так человек
Изобрел Бутерброд.
***
Танцевать я не умею
И стихов я не пишу,
Самолётики не клею,
За футболом не слежу.

Не умею петь я басом
И из глины не леплю,
НО ЗАТО — ОДИН ИЗ КЛАССА —
Я УШАМИ ШЕВЕЛЮ!!!

— Кра! —
Кричит ворона. —
Кража!
Караул!
Грабеж!
Пропажа!
Вор прокрался
Утром рано!
Грош украл он
Из кармана!
Карандаш!
Картонку!
Пробку!
И красивую
Коробку!

— Стой, ворона
Не кричи.
Не кричи ты,
Помолчи.
Жить не можешь
Без обмана —
У тебя ведь
Нет кармана.

— Как?! —
Подпрыгнула ворона,
И моргнула
Удивленно:
— Что ж вы раньше
Не сказали?!
Кар-р-раул!
Кар-р-ман!
Укр-р-рали!

пьяные волки
— Слышь, двоих за самогон
Увезли вчера в район.
Донесла жена Кондрату,
Прибежав с сельмага в хату
Тот лишь хмыкнул: — ерунда,
Нас не словят никогда.
И подался муж-проныра
Прямо к дому бригадира:
— С добрым утром, жив, здоров?
Мне в лесок бы, нету дров.
Черкани-ка, сват, бумагу,
Чтоб завхоз мне выдал тягу.
Как откажет свату сват?
Получил волов Кондрат.
Впряг, хлестнул, и к хате сходу
Завернул, хитрец, подводу.
На задок взвалил Кондрат
Самогонный агрегат.
Впереди, где меньше тряски
Водрузил дежу закваски.
На повозку мигом влез
И околицами в лес.
Там в лощине встал под дубом,
Снял с телеги дёжку с кубом.
К возу — шасть и чуть не в крик:
Позабыл он змеевик!
А без трубки что за варка?
Вот тебе, Кондрат, и чарка!
Засопел с досады зло,
Развернулся — и в село.
Через час примчал в лощину,
Видит страшную картину: —
На боку лежит дежа,
А вокруг, как сторожа
Три волчища — все под «мухой»
Разговелись солодухой.
Как дрючки лежат пластом,
Лишь один, злодей, хвостом
Машет вяло, еле-еле,
Крепко, видно захмелели.
Поначалу наш Кондрат
Струсить бы совсем уж рад,
Но подумал о доходе,
И не страшно стало вроде.
Вспомнил он — спокон веков
Платят гроши за волков.
Как снопы, их кинул в воз,
И в райцентр их повёз.
Размышлял примерно так: —
Я-то, эх, какой мастак!
Получу деньгу за волка —
Отхвачу рулончик шёлка.
За другого надо взять
Сахарку, пудов так пять.
Ну, а третьего как сплавлю —
Новый куб моментом справлю!
Только рухнули все планы.
Как ни были шибко пьяны,
Стали серые трезветь.
А в руках всего лишь плеть.
Вот один уж бьётся, злится,
Хочет, гад, опохмелиться.
Дотянулся до спины,
Хвать Кондрата за штаны!
Клок штанины не потеря,
Но волы, почуяв зверя
Понесли во весь опор.
Затрещал, упав, забор.
— Стой, держи! — раздался крик.
Тут Кондрат с повозки прыг!
А в милиции тревога
Мчит на ГАЗике подмога.
Влип в историю Кондрат
И добыче уж не рад.
Старшина, дивясь, как ахнет: —
От волков сивухой пахнет!
Амба! Факты налицо.
Двор. Волы жуют сенцо.
А Кондрату туговато,
На допрос ведут Кондрата.
— Подходи, не жмись впритирку.
— Извините, прячу дырку,
Оголил проклятый волк. —
И потупившись, умолк.
Лейтенант сказал сурово: —
Корчить нечего святого!
Кто на рынке перваком
Спекулирует тайком?
Кто на станции Немиров
Обирает пассажиров?
Ты волков-то не вини,
Сам такой же, как они

Зная, что произошло,
Не печалится село.
Нрав, мол, волчий у Кондрата —
По делам ему и плата.
А «свидетелей» — гуляк
«Амнистировали» так —
Всех троих ( неплох гостинец! )
Сдали в Харьковский зверинец

не знаю как смешной но прикольный. Это Степан Олейник. Пьяные волки