Поджаривался мамонт. Капли сальца победно улетали в жар костра. Компания мужчин-неандертальцев о чем-то говорила до утра. Один из них подпрыгивал все время и делал неприличный жест рукой: «Давайте трахнем то большое племя, что проживает прямо за рекой!» И в целом не встречая интереса, он умолкал и делал новый взмах: «Давайте трахнем воинов из леса! И всех ребят, живущих на холмах!» Ответил вождь, одетый в шкуру тигра: «Ты что, забыл, как было в прошлый раз? Придумай нам побезопасней игры. А то сегодня мы, а завтра нас...» Пацан умолк. Он вдаль глядел куда-то — на мотыльков, слетавшихся к костру. И вскоре закричал: «Ура, ребята! Я кажется придумал нам игру! Сыграем мы и племя за рекою! Задача: затолкать в дыру копьё! В земле на поле племя ямку роет, красиво оформляя мхом её. Все мужики стоят, дыру страхуя — дыра, считай, одна на всех своя. Заметил у врага дыру во мху я — прыжок! — и сунул острие копья!» Друзья отреагировали слабо. А вождь заметил, почесав живот: «Ты всё про жопу. А тебе бы бабу...» Но парень продолжал: «А лучше вот: два дерева! Играем между ними! Задача: защитить своё дупло! А кто в дупло чужое шишку кинет — его команде, значит, повезло!» Он убеждал так искренне, так гордо, такие страсти в душах разводя, что шкура тигра поднимала морду, которой прикрывала пах вождя. И было решено: сплести корзины, позвать на поле вражеский отряд и чисто символически закинуть в дыру чужой команды свой снаряд. Трубила марши костяная флейта, и дым костра стелился по земле, и диск луны блестел моноклем Фрейда, и ветер завывал «оле-оле!» И нёсся ветер в голубые дали — где за рекой, за вереницей гор своих неандертальцев бабы ждали, да так и ждут,, наверно,, до сих пор.