Мама очень гордилась тем, что я у неё такая бисерная. И захотела мама себе панагию, мадонну с младенцем бисерную. Бисера у меня в 1992 году было не шибко много разнообразного, но, раз мама хочет — это закон. Да ещё попалась мне где-то рубка потрясающего древне-бронзового цвета. Идеально для фона, если я хочу сделать отсылку к древним иконам. А ещё был сияющий золотой огонёк, несколько, правда, крупноватый, но привередничать не приходилось.
Жемчужно-белый — из разнопёстрых маминых чешских бус, которые мы с мамой понемножку дербанили уже на протяжении несколькх лет. А ещё были три оттенка красного чеха (алый, тёмно-красный и бордовый), привезённые мне прям вот пакетиками грамм по 50 сестрой, проведшей пару месяцев в геологической экспедиции в Якутиии. Так что цвета для панагии подбирались. Но вот в чём загвоздка — на маленьком размерчике лик передать невозможно. Разве что сделать точка-точка-два-крючока. Такого не хотелось.
И я решилась на довольно дерзкий шаг — сделать Мадонну и Младенца безликими. Как будто от лиц их такой свет идёт, что черт лица не видно. Мягкое сияние жемчужно-белого бисера тому способствовало.



Маме панагия понравилась настолько, чо она годами носила её не снимая, даже спала в ней.